Читать интересную книгу Башня континуума. Владетель. Том 1 - Александра Седых

– Как насчет горячей ванны?

– Да. Было бы неплохо. Я пока зайду к Максу.

– Только не разбуди, я его сегодня с таким трудом уложила. Невыносимый ребенок, мне пришлось его отшлепать.

Гордон, как она заметила, немедля сильно расстроился. Непонятно, отчего. Наверное, сам хотел отшлепать их ужасного ребенка.

– Как у тебя рука поднялась… за что?

– А что Макс заладил, что хочет стать лесорубом? Как маленький.

– Виктория, ему пять лет!

– Знаю, но в его возрасте, между прочим, уже пора и соображать что-нибудь. Ты еще скажи, что в детстве тоже хотел стать лесорубом! Ха! Ха!

Гордон, конечно, не мог сказать ничего подобного. Когда ему было пять, он мечтал лишь об одном. Когда-нибудь наесться досыта. В сиротском приюте, где он вырос, дела с питанием обстояли… не ахти. Он помнил, как приходилось копаться в мусорных баках в поисках объедков. И воровать доводилось тоже. Ничто так не убивает надежды, мечты и возвышенные притязания, как постоянное чувство голода. Он был совершенно счастлив, что сына заботит что-то совершенно другое. И что плохого в профессии лесоруба? Непонятно. Достойное занятие. Для настоящего мужчины, разумеется, а не для плаксивого маменькиного сынка.

– Ты, кажется, говорила про ванну, птенчик. Так ступай. И разденься.

– Раздеться?

– Само собой, птенчик. Ты ведь не будешь принимать ванну одетой.

Чуть позже, в облаках пара, горячих брызгах, ароматах сандала и розового масла, они предались любви. А потом, когда пар остыл, и они тоже остыли, он крепко прижал ее к себе. Виктория увидела, как его лицо, расслабившееся и размякшее от недавнего удовольствия, вновь делается больным и опустошенным.

– Гордон, да что случилось?

– Ничего.

Прелестно. Тогда откуда взялись военные с оружием? И почему у него было такое страшное лицо? Осторожно, вкрадчиво, Виктория забралась мужу в голову. Там увидела она нечто странное и очень пугающее. Болотная тина, обрывки перепачканного грязью тряпья, маленькие кости, кровь, смерть и ярость. Жуткие видения начали тонуть в ослепительном сиянии его просветления. Испугавшись навеки затеряться в бескрайних торосах ледяного света, Виктория поспешно выбралась обратно. Второпях она причинила Гордону сильную боль, потому что лицо его исказилось, и он, оскаля зубы, лихорадочно схватился за левый висок.

– А! Черт! Голова!

– Что такое? Болит?

– Да вот вдруг прихватило, черт знает, что это такое.

Виктория еще не до конца приноровилась обращаться с не столь давно обретенными ею… способностями. Надо было впредь вести себя аккуратней. Убить Гордона она бы не убила, но могла причинить ощутимый вред его здоровью, и без того пошатнувшемуся из-за вегетарианской диеты и бесконечных медитаций.

– Дай поцелую, и все пройдет. Так лучше?

– Нет. Не лучше. Принеси мне таблетку.

Виктория принесла аспирина Эймса. Он проглотил, запив водой, покосился на нее подозрительно, и даже пальцем погрозил.

– Ты мне это… смотри.

– Да, мой глупенький. Я буду смотреть, а ты ложись.

– А ты?

– Я лягу попозже, у меня… еще есть дела.

– Дела? Какие дела, Виктория?

Кажется, он и не ждал ответа, да и не до того ему было. Заснул он мгновенно, едва уронив тяжелую голову на подушку. Виктория позаботилась о том, чтобы крепкий сон его не прерывался до утра, прошептав над ним слова.

Древнее заклинание обладало столь чудовищной мощью, что в доме в тот же миг остановились все часы, на своих постах провалились в беспробудный сон охранники, в будках, повизгивая, задремали злющие сторожевые псы, отключилось электричество, прекратили работать камеры слежения и сигнализация.

– Абракадабра, – пробормотала Виктория.

Точеное лицо ее несказанной славянской красоты стремительно и неприятно переменилось. Светлые волосы потемнели и зашевелились на голове, будто корона Медузы-Горгоны, аккуратный курносый носик приобрел очертания вороньего клюва, а розово-перламутровая кожа замерцала бледно-зеленым, отраженным, флуоресцентным светом.

– Я ненадолго, пупсик.

Хорошо, что муж ее не слышал. И не видел. Пожалуй, он бы не пережил той обыденности, с какой Виктория вытряхнула из кармана халата ключ, отперла одно из отделений шкафа и достала оттуда метлу. В ее пальцах, заряженных черной магией, прозаический предмет домашней утвари ожил и завибрировал, наполняясь иным, потусторонним смыслом. Внезапно налетевший сильнейший ветер с глухим стуком отпер оконные ставни и сорвал с Виктории халат. Лунный свет расчертил паркетный пол на ровные квадраты, и в этом призрачном геометрическом свете она застыла на мгновение, обнаженная, с дерзко торчащими сосками налитых грудей, узкой талией, длинными стройными ногами и лебяжьим пухом между ними.

– Ну, пора.

Могучая сила древнего зла подхватила Викторию, вышвырнула в распахнутое окно и подняла высоко в воздух. Оседлав метлу и пришпоривая, как норовистую лошадь, Виктория сделала круг над величественным зданием губернаторской резиденции. Потом развернулась и полетела к Топям. Ей незамедлительно требовалось задать пару серьезных вопросов своим обожаемым Сестрам на сегодняшнем собрании.

– Да, я предпочитаю называть наши встречи собраниями, – бормотала Виктория, стремглав летя во тьме навстречу зеленой луне. – Слово «шабаш» мне не нравится. Серьезно. Совсем не нравится.

Глава третья

Лицедей бессмыслиц

1

Если Бога не существовало, то Богиня была реальна. И, если рая не существовало, то ад был реальным местом, где двадцать тысяч людей, а также четыре миллиона нелюдей, отбывали наказание за свои прегрешения. И, хотя минуло пятнадцать лет с тех пор, как полковник в отставке Чейз Кольт оставил службу в Гетто Эпллтона, воспоминания продолжали преследовать, раня и тревожа даже в самых глубоких омутах хмельного сна.

Тьма ночи.

Вот первые слова, что приходили на ум, когда ему доводилось вспоминать Эпллтон. Хотя Кольт последние пять лет работал главным редактором газеты «Вестник Республики» и, стало быть, имел косвенное отношение к литературе, ни за какие материальные блага мира он не сумел бы подобрать эпитетов, способных достоверно описать инопланетную тьму, что пожирала Гетто каждую ночь.

Черная, как самые черные чернила, плотная, как бархатный театральный занавес, густая, как деготь, тьма казалась живой, овеществленной, осязаемой. Беспощадными лавинами тьма стекала с горных пиков далеко на западе и двигалась по континенту Свободная Америка, на пути, будто Левиафан, заглатывая миллионы акров желтых кислотных джунглей, ржавые пески пустынь и багряные воды рек и озер. Наконец, эта волна тьмы подходила к небольшому острову человечности в море инопланетности – к Гетто. Еще мгновение, и небесный фонарщик задувал свечу. Водопады первозданной тьмы обрушивались на поселение не-существ, хозяйственные и административные постройки, ангары, шахты, где трудились не-существа, открытые карьеры, и здание грузового Би-порта.

Из глухого колодца ночи сотни тысяч голубых звезд и одна красная, единственный спутник Эпллтона, Лавджой, выглядели так, будто их вырезали из папиросной бумаги и наклеили на вогнутый лист картона. Тусклые, словно ненастоящие, они не давали ни единого луча света. Даже десятки самых мощных прожекторов, установленных по всей территории Гетто, не могли полностью развеять тьму, лишь кромсали, разрезая на длинные узкие полоски, превращая в подобие шкуры зебры или слоеного торта из белого и черного шоколада. Такой ночью нечего и думать было о том, чтобы покинуть стены административных зданий без тяжеленного утепленного бронированного Рад-скафандра, оборудованного тепловизором, инфракрасным сканнером и приборами ночного видения. И огромной охапки оружия. Обитающие в местных краях представители фауны, а порой и флоры, становились особенно активными именно ночами, и в поисках пропитания, случалось, забредали на охраняемую территорию Гетто. Немногим тварям удавалось преодолеть заслоны силовых полей, перебраться через бетонные ограждения и многослойные стены колючей проволоки под высоким напряжением и ускользнуть от бдительных очей автоматических турелей. Тем не менее, подобные инциденты были известны, и совсем не стоило понапрасну рисковать жизнью.

За стенами Гетто, в кромешной мгле, а равно и при свете дня, копошились мириады живых существ, вращаясь в беличьем колесе невероятной, непоследовательной и безумной услад-плюсовой эволюции. Широкомасштабная добыча услада, начавшаяся восемь столетий тому назад еще при Черном Триумвирате и продолжавшаяся пятьсот лет при Империи, подстегивала эти эволюционные процессы, когда при рудничных работах отходы производства загрязняли воду, почву и воздух.

Не-существа бережно хранили и передавали из поколения в поколение легенды о временах тысячелетней давности, когда на Эпллтон с Земли прибыли их далекие предки, экипаж первого в истории межзвездного Джет-корабля, который назывался пророчески-иронически «Феникс». На борту корабля под командованием капитана Джоанны Лавджой находились представители двух великих государств того времени: Объединенной Америки и Демократического Китая. Всего на борту их было сто двадцать человек. Посадка «Феникса» прошла безукоризненно, и капитан бодро отрапортовала на Землю о блистательном завершении великой миссии, с чем капитана Лавджой поздравил лично Пожизненный Президент Объединенной Америки Карлос Хаббард Гольдштейн Эпллтон.